Осенью 1931 года советские власти начали национализацию рудников и заводов крупнейшего частного предпринимателя Дальнего Востока Бориса Бринера. Так началась борьба с последним советским олигархом, багодаря которой в Голливуде, вскоре, зажглась звезда Юла Бриннера(фото).

"Нельзя ожидать в первый год большой прибыли"

Разработка серебряных приисков в долине Тетюхе началась в те времена, когда Приморье принадлежало Китаю. Однако новые хозяева мест, приведенных мужеством русских войск и искусством русских дипломатов, как было принято писать в XIX веке, под руку самодержца всероссийского, об этом факте даже не подозревали. Те из них, что слышали о существовании долины реки, впадающей в Японское море, знали лишь, что ее название переводится с китайского как "долина диких кабанов". А тем из русских исследователей, кто пытался своими глазами увидеть эти места, везло далеко не всегда.

Так, действительный член Императорского русского географического общества Иннокентий Боголюбский, в первой половине 1870-х годов подробно исследовавший вновь приобретенные Россией земли, так и не увидел долины Тетюхе. Его проводник-китаец случайно или нарочно заблудился и вывел его к другой реке, где Боголюбский не обнаружил никаких признаков золота и серебра. Другие исследователи искали на берегах тихоокеанских морей главным образом золото, и на залежи иных цветных металлов не хотели тратить ни времени, ни средств.

Серебряная лихорадка в Тетюхе началась лишь в 1880 году, когда о залежах ценного металла стало известно владивостокским купцам. Первыми на предполагаемые места разработок отправились купцы Борисов и Пятышин, но им, как и Боголюбскому, не удалось найти таинственную долину -- они заблудились, когда их судно попало в туман. Не исключено, что морские плутания этих купцов были организованы их главным конкурентом Юлием Ивановичем Бринером, который узнал о богатствах Тетюхе от одного китайца и, возможно, решил приберечь лакомый кусок для себя.

Швейцарец Юлиус Бринер с молодости занимался торговлей на Дальнем Востоке, живя то в Китае, то в Японии, то на перешедших к России землях. В 1880 году он уже входил в число самых видных владивостокских предпринимателей. А его торговый дом "Бринер и Ко" был едва ли не самом крупным на русском Дальнем Востоке. Однако, как впоследствии свидетельствовал его сын Борис, организовать экспедицию в Тетюхе и закрепить за собой право разрабатывать перспективные месторождения Бринеру удалось лишь в 1897 году.
Экспедиция кроме ожидаемого успеха принесла и неожиданные результаты. Кроме серебра в долине нашли цинковые и свинцовые руды, на которые в мире был весьма устойчивый спрос. Однако при всей состоятельности Бринера собственных средств для освоения месторождения у него явно не хватало. И тогда русский купец, который был по-восточному хитрым и по-швейцарски расчетливым, нашел единственно верный выход из положения. В 1903 году он пригласил для исследования своих участков в Тетюхе французского и германского инженеров. Не поверить положительному заключению, которое дали представители исконно враждебных друг другу стран, было решительно невозможно. Столь же тонко Бринер подошел и к выбору иностранных партнеров. Германия, которая всегда стремилась взять под контроль добычу сырья по всему миру, была представлена торгово-финансовой компанией "Арон Гирш и сыновья". Как только удалось привлечь немецкую фирму, в дело немедленно вступили и их потенциальные противники-англичане. Ну а пока партнеры искали баланс сил, делом единолично заправлял Юлий Бринер.

Как следует из журналов заседаний Совета министров России, 7 июля 1909 года правительство утвердило устав акционерного горно-промышленного общества "Тетюхе". Месяц спустя устав получил и высочайшее утверждение. Однако на первых порах акционеры вместо доходов имели только громадные расходы. Бринер ставил дело на широкую ногу. Он, в отличие от исконно русских промышленников, рассчитал все до мелочей и решил оснастить предприятие железной дорогой для удобства вывоза готовой продукции и обогатительными и плавильными цехами. При этом Бринер не забывал о собственных интересах. Прииски, оформленные на него и членов его семьи, с выгодой уступались компании "Тетюхе". Тем из акционеров, кто высказывал недовольство, объясняли, что "от горно-промышленных предприятий нельзя ожидать в первый год их существования большой прибыли, так как не следует упускать из виду те огромные затраты, с которыми сопряжены постройки всевозможных зданий и служб, приобретение разного инвентаря и т. д.".

Существовали и объективные трудности. К примеру, на приисках случилась забастовка, продолжавшаяся два месяца и подавленная только с помощью войск. А казна, оценив перспективность "Тетюхе", попыталась отобрать два прииска из пяти под предлогом того, что владельцы припозднились с началом работ по их освоению. Но уже в 1911 году компания стала отгружать значительное количество руд и концентратов, акционеры получили дивиденды, а Бринер -- полную свободу действий.

"Штат подобран из англичан и белогвардейцев"

Бринер с удивительной ловкостью выходил из любых сложных положений. Все фирмы с германским капиталом после начала первой мировой войны подлежали обязательному секвестированию. Но Бринер сумел ускользнуть из лап госчиновников, очевидно вложив немало средств в эти самые лапы. Немецкие акции отошли государству, а контроль остался по-прежнему у Бринера. Руду и металлы стало невозможно поставлять в воюющую Европу, которая была главным рынком продукции "Тетюхе", но директор-распорядитель Бринер сразу же договорился с японцами и американцами. В 1917 году новые власти попытались отстранить его от дел. Но в 1918 году, когда войска Японии, США и других стран оккупировали Приморье, Бринерам -- Юлию и его сыну и помощнику Борису -- вернули бразды правления фирмой. Правда, предприятие уже было остановлено и законсервировано.

Казалось бы, в начале 1920-х годов бизнесу Бринеров должен был прийти конец. Но для полной советизации Дальнего Востока у большевиков попросту не было сил. И, чтобы выиграть время, они создали Дальневосточную республику (ДВР), где формально существовала многопартийность и коалиционное правительство, но на деле все принципиальные решения принимались коммунистами. Научившийся находить общий язык со всеми Борис Бринер, после смерти отца в 1920 году возглавивший дело, стал одним из влиятельнейших людей в Приморье.

В обзоре горной промышленности ДВР, подготовленном в 1922 году, говорилось, что "Тетюхе" может давать в год до 5600 тонн металлического свинца, 6400 тонн цинка и больше 11 тонн серебра. А также побочный продукт производства -- серную кислоту. Мало того, поскольку только "Тетюхе" имеет обогатительные производства, все остальные прииски вынуждены сдавать руду на обработку "Тетюхе".

После ликвидации ДВР в 1922 году соблазн отобрать компанию у Бринера был крайне велик. Но в неопытных руках столь необходимое для большевиков предприятие могло просто-напросто развалиться. Чему было немало примеров в центральных районах РСФСР. С другой стороны, оставлять в руках отечественного частника крупное предприятие значило создавать прецедент. Ведь частников, которым после объявления новой экономической политики разрешили заняться предпринимательством, достаточно жестко ограничивали в масштабах бизнеса. Их задачей было оживить экономику. Стратегические предприятия должно было контролировать государство.

Бринер нашел устраивающий обе стороны выход. Имущество "Тетюхе" сдавалось в концессию английской фирме на 36 лет. Но фактически он продолжал управлять приисками и обогатительными производствами. У этого проекта нашлось немало противников. В октябре 1923 года ОГПУ докладывало правительству, что передача англичанам и Бринеру месторождений вблизи побережья может вызвать английскую агрессию. На Лубянке считали, что политически целесообразнее передать "Тетюхе" в концессию немцам. Однако желающих немцев не находилось. И как только в 1924 году председатель ОГПУ Дзержинский возглавил Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ), политические сомнения уступили место производственной необходимости, и Железный Феликс лично подписал договор о концессии с английской фирмой, представителем которой выступал Бринер.

Большевики, конечно же, не собирались терпеть Бринера 36 лет. Было очевидно, что, как только он закупит новое оборудование, восстановит и увеличит производство, построит плавильный завод, от него можно будет избавиться под каким-нибудь благовидным предлогом. Но Бринер был не из тех, кого можно так просто провести.

Свидетельством тому была история с его катером "Воевода", произошедшая в том же 1924 году. Именно тогда центральная власть начала решительно проверять исполнение декретов о национализации 1917-1918 годов на возвращенном в лоно страны Дальнем Востоке. Бринер не стал дожидаться, когда у него отберут быстроходный катер, и предложил его пограничникам ОГПУ. Цена оказалась сходной, и чекисты согласились официально зарегистрировать сделку на бирже. В итоге, когда контролеры добрались до Бориса Бринера, что-либо сделать было уже невозможно. Пограничники категорически отказывались сдавать незаконно приобретенное плавсредство государству, а Бринер демонстрировал документы о законной продаже.

Достаточно лихо Бринер играл и на противоречиях между СССР и его соседями. Юг Сахалина тогда принадлежал Японии, а на севере острова японцы, пользуясь слабостью большевиков, добились концессий на добычу ископаемых на крайне выгодных для себя условиях. Что, естественно, не доставляло власти ни малейшего удовольствия. В 1927 году во время очередной поездки в Москву Бринер понял, откуда и куда дует ветер, и попросил дать ему концессию на добычу угля на Северном Сахалине. Благо еще его отец направлял туда партии геологов. Наркомат иностранных дел был готов на все, лишь бы осложнить жизнь японцам. Но резко против выступило ОГПУ:

"Бринер, как это документально установлено, тесно связан с японцами, и предоставление ему дополнительной концессии укрепит японское влияние на Дальнем Востоке. Штат служащих, нанятых Бринером, подобран из англичан, принимавших активное участие в интервенции, и русских белогвардейцев, каковые издевательски относятся к рабочим и делают попытки дискредитировать профсоюзные организации".

"Ведет хищническую работу по выработке руды"

Концессию на добычу угля Бринеру не дали. Более того, возник вопрос о целесообразности его работы в "Тетюхе". Но, очевидно, у Бринера в госструктурах работали неплохие информаторы. Так что он быстро узнал, в каком направлении идет обсуждение его дел, и предпринял ход, который делают многие современные российские предприниматели перед угрозой национализации.

Бринер договорился о вхождении в его бизнес крупнейшего мирового инвестора -- британского подданного Калуста Гульбенкяна, о чем немедленно узнали в Москве. От этого крупнейшего игрока мирового нефтяного рынка зависели нефтяные доходы СССР. И потому Гульбенкян просил и получал по сходной цене все, что хотел, вплоть до картин из Эрмитажа в свою коллекцию. Имея такого партнера, Бринер мог спать спокойно. До поры до времени.

К 1930 году стало ясно, что власть набирает силу и скоро концессионный договор может быть расторгнут. Так что Бринер попытался получить от приисков и обогатительных производств максимальную прибыль в минимальные сроки. Надзиравшее за ним ОГПУ в феврале 1930 года докладывало:


"Бринер ведет хищническую работу по выработке руды с высоким содержанием металла и оставляет в отвале низкопроцентные руды. Договор концессионером не выполняется, капитальное оборудование не устанавливается. Концессионер ведет политику наименьших затрат. Строительство свинцово-плавильного завода, оговоренного договором, задерживается".

В итоге с Бринером заключили дополнительное соглашение, жестко описывающее его обязанности по поставкам металлов и предоставляющее ему государственную ссуду на развитие производства. Опытный предприниматель не заметил подвоха и взял деньги, предлагавшиеся фактически на льготных условиях -- на три года с возвратом небольшими частями.

Вскоре начались трудности. В марте 1931 года плавильный завод "Тетюхе" неожиданно загорелся. Но государство не волновало, где Бринер найдет оговоренное количество металла для сдачи в казну и для продажи, чтобы выплачивать ссуду. Затем последовал удар по основным работникам рудников -- китайцам. Госбанк запретил этим гастарбайтерам переводить зарплату семьям на родину. Те сразу бросили работу. Бринер писал в Москву о тяжелейшем положении "Тетюхе" -- "неотступно продолжающемся падении выработки предприятия, дошедшей до катастрофических размеров".

Но и это были еще цветочки. Во время ежегодных переговоров о ценах Бринера убедили снизить цену на свинец с 560 до 440 руб. за тонну, предложив взамен повысить цену на серебро со 120 до 150 руб. за килограмм. Сделка показалась предпринимателю выгодной, и он подписал соглашение. Но на переговорах отсутствовали представители платящей инстанции -- объединения "Цветметзолото", которые затем заявили, что такая цена на серебро их не устраивает, и перестали перечислять Бринеру деньги за полученный металл и концентраты. Тем временем Госбанк начал начислять пени на невыплаченную вовремя ссуду.

Но и на этом государство не остановилось. Сырье и продовольствие доставлялось на "Тетюхе" по морю. И неожиданно пароходы стали приходить на Рудную пристань, принадлежащую прииску, полупустыми. Ни угля для работы печей, ни продуктов для рабочих в оговоренном объеме в "Тетюхе" не поступало. Бринер начал было закупать продукты за границей, но его финансовые возможности, мягко говоря, находились на последнем издыхании. Банк давил, Бринер просил отсрочек, голодные рабочие злились.

И тут на "Тетюхе" прибыла профсоюзная проверка. О ее результатах Российское телеграфное агентство поведало всему миру:
"Проверка выявила, что концессионер систематически нарушает колдоговорные обязательства, нарушает трудовое законодательство. Так, по колдоговору концессионер обязался расширить жилищное строительство, построить столовые, бани, дворец культуры, однако никакой подготовки к строительству не ведется. Причины -- наплевательское отношение концессионера к производственно-бытовым нуждам рабочих".

Бринер бомбил все возможные инстанции письмами и телеграммами. Но они почему-то доставлялись адресатам с грандиозным опозданием или вообще терялись в пути. Предприниматель бросился в Москву, чтобы лично предъявить претензии, не понимая, что это тоже только часть плана. Как только он уехал в столицу, финансовые инспекторы в погашение имеющейся у фирмы задолженности наложили арест на два принадлежавших Бринеру дома во Владивостоке. Все разговоры о том, что должна одна его фирма, а дома оформлены на другую, действия не возымели. Концессионер остался без квартиры, конторы и хранившихся в ней документов.

Он еще пытался сопротивляться и что-то доказывать. Но внешне все было сделано по закону. А британские совладельцы, включая Гульбенкяна, видимо, разочаровались в фирме еще тогда, когда она перестала приносить прибыль. Да даже если бы и захотели, все равно не могли помочь.

Бринеру оставалось лишь подписать капитуляцию -- договор о прекращении концессии и передаче государству всех ее объектов. Он бился до последнего и выговорил вполне приличные для того времени отступные -- больше 40 млн руб. Правда, деньги выплачивались частями на протяжении 17 лет. Но на остаток долга начислялись высокие проценты. За рамками договора осталось соглашение о том, что предпринимателю и его близким позволят беспрепятственно покинуть СССР. Бизнес Бринеров в России был завершен полностью и окончательно. О самом крупном предпринимателе Дальнего Востока, наверное, забыли бы, как и о многих других капитанах промышленности дореволюционной России и нэповских времен. Однако многие годы живым напоминанием о славном фамильном прошлом служил сын Бориса Бринера -- Юлий, известный американский актер. Юл Бриннер, как его стали звать в Голливуде. А созданный Бринерами поселок Тетюхе переименовали в Дальнегорск, теперь известный в стране куда больше, чем его основатели.

Евгений Жирнов, "Коммерсант"