Опубликованы неизвестные факты из биографии украинского миллиардера Игоря Коломойского.

С чего начинал известный бизнесмен, и как ее дело доросло до нынешних масштабов, узнало украинское издание Forbes.

 У 49‑летнего миллиардера Игоря Коломойского нет пресс‑секретаря, управляющей компании и армии телохранителей. Он не пользуется BlackBerry или iPhone, ему хватает дешевой Nokia. В благодушном настроении бизнесмен постоянно хохмит, травит анекдоты и цитирует советские кинокомедии. По Женеве, где Коломойский живет c начала 2000‑х, он с удовольствием ходит пешком.

 Бизнесом Коломойского, чье состояние Forbes оценил в $3 млрд, управляют друзья детства, институтские приятели, младшие партнеры из девяностых, но в первую очередь – он сам. Миллиардер лично руководит ферросплавным, нефтяным, авиационным и медийным бизнесами группы «Приват», ведет практически все корпоративные конфликты группы, отвечает за отношения с органами власти. В свободное от бизнеса время занимается благотворительными проектами и решает вопросы футбольного клуба «Днепр». По словам одного из старых друзей, в женевском офисе Коломойского всегда толпа посетителей.

 Менеджмент в стиле Коломойского часто превращается в микроменеджмент. На встречу с репортером Forbes зимой 2012 года миллиардер пришел с огромным листом бумаги – делать пометки. На обороте этого листа была напечатана подробнейшая таблица с названиями самолетов, их техническими и финансовыми характеристиками. Об авиаперевозках Коломойский говорит с большим жаром. Несколько лет назад он увлекся созданием авиахолдинга на базе нескольких украинских и европейских компаний. Впрочем, клиенты крупнейшего украинского авиаперевозчика «АероСвіт» вряд ли разделяют его энтузиазм: компания регулярно задерживает рейсы. Договориться с Коломойским о приемлемых условиях интервью на той встрече так и не удалось. Основным источником для статьи стали рассказы его друзей и противников.

В начале

 Детство Коломойского прошло в пятиэтажке на Школьной улице в Днепропетровске (сегодня это улица Гавриленко). Родился он в семье инженеров. Мать Зоя Израилевна работала в институте «Промстройпроект», отец Валерий Григорьевич – в пусконаладочной организации при Днепропетровском меткомбинате имени Петровского.

 В школьные годы Игорь увлекался футболом и шахматами, играл в хоккей, участвовал в олимпиадах по математике, с удовольствием проводил по две смены в пионерском лагере. Учился на отлично, не прилагая к этому особых усилий. Его одноклассник Вячеслав Фридман (ныне директор департамента стратегии телеканала «1+1») вспоминает, как Коломойский, не выучив урок по истории или географии, на переменке пробегал глазами учебник, первым поднимал руку, получал пятерку за бойкий ответ и потом пол‑урока наблюдал за страданиями одноклассников у доски.

 В 1980‑м Коломойский поступил в Днепропетровский металлургический институт. Как и в школе, учился практически на одни пятерки. И тоже не напрягаясь. Однокурсник с параллельного потока говорит, что на старших курсах Коломойского почти не было видно в институте: в 20 лет он женился – нужно было думать о семейном бюджете.

 Студенческий приятель Коломойского Кирилл Данилов в 2000–2012 годах руководил телекомпанией «Приват ТВ Днепр». «Была такая организация – «Облфото», – вспоминает Данилов. – Ее фотографы вывозили студентов в сельские районы, чтобы те ходили по домам и собирали у крестьян маленькие карточки для увеличения». Большие расписанные акриловыми красками фотопортреты назывались «кобылками». Один портрет стоил от трех до пяти рублей. Рубль доставался студенту‑«продажнику». В одном селе можно было заработать рублей 200 – отличная добавка к 40‑рублевой стипендии.

На переднем плане – Игорь Коломойский и Геннадий Боголюбов. 1997 год / Фото из книги/forbes.ua

 Данилов обрабатывал селян на пару с Коломойским. Приятели часто спорили. «Я орал, что он аполитичный тип, – вспоминает Данилов, чья бабушка была партработником. – А у него по любому вопросу имелась своя точка зрения – обособленная». Данилов чувствовал, что советскому человеку не пристало заниматься коммерцией. Прирожденного предпринимателя Коломойского комплекс вины совершенно не мучил.

 После института Коломойский устроился в проектную организацию. Но идти по стопам отца он не собирался. «Игорь все время что‑то мутил, чем‑то приторговывал», – вспоминает Данилов. По словам Фридмана, году в 1989‑м Коломойский занялся торговлей оргтехникой. Вместе с Фридманом и еще парой друзей Коломойский стал мотаться в Москву за компьютерами, факсами, телефонами. Кэш везли в сумках. Выкупали целое купе и до самой Москвы были на нервах: милиция или бандиты могли нагрянуть в любой момент. На прибыль от продажи одного компьютера можно было отлично жить целый месяц, говорит Фридман.

 Одним из столпов «новой экономики» в Днепропетровске был кооператив «Фианит», числившийся филиалом советско‑американско‑финско‑болгарского предприятия «Новинтех» с главным офисом в Москве. «Фианит» торговал всем подряд – от компьютеров, видеодвоек и телефонов до шампуней и сигарет, рассказывает его директор и один из основателей Виктор Симонов.

 В «Фианите» начиналась деловая карьера Геннадия Боголюбова, выпускника Днепропетровского инженерно‑строительного института, и Алексея Мартынова, который окончил Днепропетровский университет с дипломом инженера. Коломойского с Боголюбовым свел Данилов, трудившийся в рекламном отделе «Фианита». «Это было сугубо деловое знакомство, – вспоминает Боголюбов первую встречу. – Но вскоре оно переросло в крепкую дружбу».

 С чего начался совместный бизнес основных владельцев группы «Приват»? Боголюбов и Мартынов запомнили это по‑разному. По версии Мартынова, в 1990‑м «Фианит» командировал их с Боголюбовым в Сингапур для закупки оргтехники. Управившись с делами, молодые люди поехали развеяться на остров Сентоза. Сингапурский остров развлечений произвел на них неизгладимое впечатление. В Сингапуре и было принято решение уйти из «Фианита». Первая их фирма получила название «Сентоза» – «мир и спокойствие» в переводе с малайского.

 Боголюбов говорит, что к созданию собственного бизнеса его подтолкнул Коломойский. В 1990 году московский знакомый предложил Боголюбову переехать в столицу СССР и заняться торговлей оргтехникой. Коломойский стал уговаривать друга принять предложение. «Я не собирался никуда ехать, в Днепропетровске у меня все было: работа, квартира, машина, – рассказывает Боголюбов. – По тем временам я был очень о’кей». В какой‑то момент Коломойский выпалил: «Не хочешь – я сам поеду». На следующий день Боголюбов уволился из «Фианита».

 Бизнес решили вести на равных. У отцов‑основателей «Привата» было много общего. Боголюбов всего на год старше Коломойского и на четыре – Мартынова. Все трое выросли в простых советских семьях. Коломойский и Боголюбов рано стали отцами. Все трое оказались прирожденными коммерсантами.

 Боголюбов и Коломойский закупали оргтехнику в Москве, а Мартынов занимался ее сбытом в Днепропетровске.

 В августе 1991‑го Коломойский и Боголюбов отдыхали в Крыму. «Увидели по телевизору: переворот, – вспоминает Боголюбов. – В офисе огромная сумма денег, а мы не можем никому дозвониться». Примчавшись в Москву, компаньоны бросились менять советские рубли на доллары – пока «деревянный» не рухнул окончательно. Ночью, на двух машинах, Боголюбов с Коломойским прибыли в условленное место в центре Москвы. Вдруг услышали страшный грохот: по проспекту шла колонна бронетехники. Всучив сумку с рублями дилеру и выхватив у того пакет с долларами, друзья разбежались по машинам и укатили. О пересчете денег на месте не могло быть и речи.

 Страшно было? «Еще как», – отвечает Боголюбов.

Бизнес разрастается

 СССР распался, друзья вернулись на родину. «В Украине, особенно в Днепропетровске, бизнес на электронике процветал, тогда как в Москве заниматься этим было уже сложнее», – рассказывает Боголюбов. «Они вернулись опытными бизнесменами, – замечает Данилов. – Мы были детьми по сравнению с ними».

 «Импортировали кроссовки, спортивные костюмы, телефоны – все, что было в дефиците», – вспоминает Боголюбов. Ширпотреб приносил тысячи процентов прибыли. По словам Фридмана, партнеры не заметили, как стали мультимиллионерами.

 На этом этапе у друзей появился четвертый партнер, сын крупного советского предпринимателя Леонид Милославский. Его отец Аркадий был одним из боссов «Морковки». Так на сленге подпольных бизнесменов назывался теневой диспетчерский центр, который предоставлял формально государственный, а фактически частный автотранспорт производителям овощей и фруктов, чтобы те могли развезти свою продукцию по рынкам и магазинам всего СССР.

 Милославский‑младший был одним из основателей «Фианита», но проработал там всего год. «У нас возникли разногласия, – объясняет Симонов. – Я хотел инвестировать в крупное производство, а Милославского интересовала торговля». От старожилов Днепропетровска до сих пор можно услышать версию, будто Милославский‑младший был истинным основателем и контролирующим владельцем «Привата». На самом деле каждому из партнеров принадлежало по 25% в общем бизнесе, утверждают Симонов, Фридман, Данилов и Мартынов.

 В любом случае Милославский был ценным приобретением. «Он выполнял представительские функции, договаривался и с властью, и не с властью, – рассказывает Мартынов. – Он вообще был очень коммуникабельный». Психиатр по образованию, проработавший некоторое время в одной из больниц Днепропетровска, Милославский умел найти подход к любому собеседнику. Работала и магия имени. «В середине 1990‑х Милославского‑старшего уже не было в живых, но его фамилию по‑прежнему произносили шепотом», – говорит днепропетровец, чья семья в то время дружила с семьей Милославских. Услышав фамилию Леонида, незнакомые с ним до этого собеседники реагировали одинаково: «А вы случайно не сын Аркадия Милославского?» «Он говорил «да», – продолжает Мартынов. – И сразу разговор шел сам собой. Ничего не нужно было объяснять».

 Чтобы оплачивать импортные товары, партнеры наладили экспорт металлопродукции. Потребительский рынок быстро насыщался. «Мы поняли, что торговать металлом выгоднее, чем возить ширпотреб», – рассказывает Боголюбов. Металлом занимался Коломойский. Он же курировал нефтяной бизнес, появившийся в портфеле группы после того, как представитель президента в Днепропетровской области Павел Лазаренко обязал местных экспортеров ввозить в регион определенное количество нефтепродуктов – область страдала от дефицита горючего. Первую крупную партию бензина «Приват» приобрел на Мажейкяйском НПЗ, где у Милославского были хорошие связи. Вскоре партнеры сообразили, что торговля нефтепродуктами – золотое дно, и начали скупать объекты для хранения и транспортировки.

 Нефтяной бизнес подтянул в «Приват» другое направление – ферросплавное. Группа поставляла топливо на Орджоникидзевский ГОК, получая взамен марганцевую руду и отправляя ее на экспорт. За это направление отвечал Мартынов.

 Как распределялись полномочия между партнерами? «Трудно сказать, кто чем занимался, – пожимает плечами Мартынов. – Несколько лет мы делили один кабинет на троих». Первое время это была 12‑метровая комната в гостинице «Цирк». «Кроме нас в ней постоянно находились еще человек шесть – клиенты, поставщики, – вспоминает Мартынов. – Все курили, дым стоял коромыслом».

 Различия между партнерами бросались в глаза. «Коломойский и Боголюбов всегда были жесткими, самодостаточными, очень много работали, – говорит Симонов. – Мартынов и Милославский никогда столько не вкалывали».

 Обходительный, всегда одетый с иголочки Мартынов, переезжая из города в город, слушал в машине оперы Прокофьева. Похожий на породистого профессора Милославский носил отличные костюмы и был сама мягкость и доброта. «Большой жизнелюб, веселый и добродушный человек», – отзывается о нем Данилов.

 Боголюбову с Коломойским на имидж было наплевать. Коломойский рассказывал репортеру Forbes о том, как с Боголюбовым и председателем правления ПриватБанка Сергеем Тигипко ходил поздравлять Лазаренко с Новым годом. Идти на поклон к хозяину области друзьям не хотелось, но Тигипко настоял. К Лазаренко отправились в чем были – потертых джинсах и вытянутых свитерах. «Тигипко разбогател, охранников нанял», – шептались чиновники обл­администрации, глядя на спутников лощеного банкира. Встреча сорвалась: в приемной толпились посетители, а Коломойский с Боголюбовым не хотели ждать. Коломойский признается, что даже нахамил секретарше.

 Принято считать, что резкого Коломойского прозвали Беней в честь харизматичного одесского бандита Бенциона Крика из рассказов Исаака Бабеля. У Мартынова другая версия. В начале 1990‑х он услышал по радио блатную песню про дядю Беню – маклера. «Пели о хватком коммерсанте – точно таком же, как Коломойский», – говорит Мартынов. С его легкой руки к Коломойскому и приклеилось прозвище Беня.

 Упертость Коломойского часто ставила партнеров в тупик. Вот характерный пример. В 1992 году бывший вожак днепропетровского комсомола Сергей Тигипко пришел к Милославскому с идеей создать банк. Милославскому идея понравилась. Боголюбову и Мартынову тоже. Категорически против был только Коломойский. Зачем тратить миллион купоно‑карбованцев на открытие собственного банка, если можно обслуживаться в уже существующих? «У нас был большой скандал по этому поводу», – вспоминает Боголюбов. Разногласия удалось снять после того, как Тигипко пообещал вернуть деньги, внесенные в уставный капитал, в виде кредитов компаниям учредителей.

 Тигипко стал председателем правления. Милославский возглавил наблюдательный совет. «Он был инициатором и идеологом банка», – констатирует Мартынов.

 В отличие от неповоротливых госбанков – Украины, Сбербанка и Промстройбанка, Приват охотно обслуживал частных предпринимателей. Самыми прибыльными операциями на первых порах были расчеты с Россией: Тигипко лично договаривался с московскими банкирами о клиринговых платежах. Суть операций хорошо передает ролик ПриватБанка, который крутили в первой половине 1990‑х по телевизору. Купоно‑карбованец ползет через украинско‑российскую границу. Вокруг свистят пули, но они не страшны: сохранность денег обеспечивает ПриватБанк. «Нашим девизом были качество и скорость», – говорит бывший пресс‑секретарь ПриватБанка Наталья Нападовская. Вице‑премьер Тигипко не нашел времени дать интервью для этой статьи.

 Ключевым звеном в бизнесе группы ПриватБанк стал в 1995‑м, включившись в ваучерную приватизацию. «Простые люди – колхозники, рабочие, инженеры – не понимали, как заработать на сертификатах, – вспоминает Боголюбов. – А предприимчивые люди – такие, как Тигипко, понимали».

 На телевидении замелькал рекламный ролик, в котором Тигипко призывал сограждан нести в ПриватБанк приватизационные сертификаты, чтобы взамен получить долю в самых успешных промышленных предприятиях Украины. Аккумулировав 1,2 млн сертификатов (2,3% от их общего количества), банк стал приобретать пакеты акций металлургических предприятий.

 Первое предприятие, чьи акции «Приват» получил в обмен на сертификаты, – Днепропетровский метизный завод. «Мы с ним работали до этого, покупали продукцию, продавали за границу», – рассказывает Боголюбов. С помощью ваучеров приватовцы вошли в капитал НЗФ, Орджоникидзевского и Марганецкого ГОКов. Контрольный пакет акций оставался за государством, что не мешало «Привату» устанавливать операционный контроль над предприятиями.

 Как бизнесмены, сколотившие капитал на торговле, управлялись с крупными производствами? «Нашей основной задачей было работать с бюджетами, себестоимостью и т. д., – объясняет логику «Привата» Боголюбов. – На внутреннем или внешнем рынке эта продукция имела какую‑то цену, мы должны были сделать так, чтобы она отличалась от себестоимости в положительную сторону».

 Без покровительства всемогущего Лазаренко, конечно, не обошлось. «Заблуждается тот, кто думает, что в Днепропетровске можно было иметь какой‑то бизнес, не договариваясь с Лазаренко, – отмечает Боголюбов. – Да, нам пришлось, иначе было невозможно». Ни Боголюбов, ни Мартынов не вдаются в суть договоренностей. Судя по всему, Лазаренко вынудил партнеров поделиться бизнесом: в 1996‑м на его водителя, Леонида Гадяцкого, было переписано 16,7% ключевой компании «Привата» – «Сентоза Лтд», 14% акций фирмы «Солм», владевшей третью ПриватБанка, и как минимум 1% «Приват‑интертрейдинга».

 В 1997 году произошли два события, радикально изменивших ситуацию внутри и вокруг «Привата». Лазаренко, успевший побывать премьер‑министром, впал в немилость, а Милославский умер от сердечного приступа на отдыхе в Австрии. Долю Милославского унаследовала его дочь Марианна, которая только заканчивала школу. «Я видел Коломойского и Боголюбова в разных ситуациях – в том числе тех, которые их не красят, – рассказывает один из их приятелей. – На этот раз они поступили благородно, записав на Марианну доли в ключевых компаниях». Марианне принадлежит около 20% в российской «дочке» ПриватБанка, примерно такая же доля в «Сентозе» и ряде других бизнесов «Привата».

 «Это был уникальный симбиоз, – говорит Данилов. – Трудоголизм Коломойского и Боголюбова, связи Милославского и интеллигентность Мартынова помогли им создать огромный бизнес».

 Главные события, превратившие группу в мощный финансово‑промышленный конгломерат, были еще впереди.

Бизнес – это война

 Бизнесмены не должны идти в политику, они должны влиять на чиновников через другие каналы – такой принцип сформулировал Милославский. Коломойский и Боголюбов его поддерживали. В 1996‑м Мартынов был избран депутатом днепропетровского областного совета, но очень быстро понял, что это бессмысленная затея.

 К концу 1990‑х «Приват» стал слишком большим, чтобы пренебрегать политикой. Страна стояла на пороге новой волны приватизации, и группа рассчитывала получить контроль над крупными компаниями в нефтяной и горнодобывающей промышленности, а также в металлургии.

Друг и партнер Коломойского Игорь Суркис (справа)м / Александр Лепетуха / УНИАН

 Политтехнолог Дмитрий Выдрин вспоминает, как приезжал в Днепропетровск консультировать Коломойского по вопросам GR. Самое яркое впечатление Выдрина от той поездки – аквариум во всю стену в кабинете бизнесмена. Коломойский то и дело нажимал кнопку на пульте управления, и в аквариум падали креветки и кусочки лангустов. Говорил в основном Коломойский, который, как и в студенческих спорах с Даниловым, имел свое мнение по каждому вопросу и ни в каких консультациях не нуждался.

 Для получения оперативного контроля в одном из крупнейших активов «Привата» – нефтегазовой компании «Укрнафта», Коломойскому пригодилось знакомство с влиятельными в конце 1990‑х «социал‑демократами» – братьями Григорием и Игорем Суркисами и Виктором Медведчуком.

 В 1999–2003 годах структуры «Привата» скупили на открытом рынке около 40% акций «Укрнафты». Коломойский мечтал стать полноправным хозяином компании, но правительство не собиралось отдавать контрольный пакет, а председатель правления компании Олег Салмин не хотел работать на «Приват». В июне 2002‑го Медведчук стал главой администрации Леонида Кучмы. Через полгода Кучма позвонил Салмину и предложил тому уйти в отставку. «Укрнафту» возглавил ставленник Коломойского Игорь Палица. «Я бы назвал наши отношения с Суркисами дружескими, достаточно близкими, – говорит Боголюбов. – А вот с Медведчуком – это был больше вопрос интересов».

 Салмина, не захотевшего подчиняться Коломойскому, нетрудно понять. «Коломойский – хамовитый, импульсивный, эксцентричный, жуткий циник», – охарактеризовал олигарха в 2007‑м в интервью «ИнвестГазете» специалист по недружественным поглощениям Геннадий Корбан, предпочитающий именовать себя конфликтологом. Начиная с 2000 года Корбан выполнил множество проектов для «Привата».

 Первую такую операцию Корбан провернул по просьбе Боголюбова. Он помог «Привату» установить контроль над коксохимическим заводом имени Калинина, владелец которого Владимир Приймак не шел на сотрудничество с группой. Корбан, чья компания вела реестр акционеров коксохима, через суды аннулировал сделки, позволившие Приймаку собрать контрольный пакет акций. Коломойский подошел к Корбану знакомиться прямо в днепропетровской синагоге. «Тебе нужно зарегистрировать патенты на все свои технологии», – сказал он.

Главный подрядчик «Привата» по корпоративным войнам Геннадий Корбан / DR

 Корбан называет Коломойского идеологом большинства недружественных поглощений, совершенных в интересах «Привата». Самое яркое воспоминание осталось у Корбана от схватки за Никопольский завод ферросплавов с Виктором Пинчуком.

 В конце 1990‑х Пинчук и Коломойский, владевшие крупными пакетами акций НЗФ, ОГОКа и МГОКа, договорились о совместной работе на ферросплавном рынке, но вскоре рассорились. Пинчук заподозрил менеджеров «Привата», управлявших НЗФ, в занижении прибыли. В 2003 году Пинчук воспользовался служебным положением своего тестя, президента Кучмы, и приобрел контрольный пакет НЗФ в ходе торгов, до которых никого больше не допустили. Взбешенный Коломойский приказал Данилову собирать компромат на Пинчука. «Кучма не вечен, власть поменяется. Мы свое возьмем», – произнес тогда Коломойский. И не ошибся. В 2006‑м Пинчук пошел на мировую, уступив контроль над НЗФ и получив взамен 25% в ферросплавном бизнесе «Привата».

 Примерно в конце 2003 – начале 2004 года Коломойский переехал в Женеву. Переезд был вынужденным, объяснил он репортеру Forbes: оставаться в Украине было опасно. Помимо зятя президента Коломойский настроил против себя владельцев «Индустриального союза Донбасса», с которыми он сражался за два металлургических комбината в Днепропетровской области, и Рината Ахметова, которому «Приват» не хотел уступать контроль над Центральным ГОКом. Кроме того, Коломойский помогал братьям Суркисам в схватке с их бывшим партнером Константином Григоришиным. В ходе этого конфликта он стал фигурантом уголовного дела.

 Работавший на Григоришина юрист Сергей Карпенко обвинил Коломойского в том, что тот угрожал ему физической расправой. Вскоре после разговора с рассерженным олигархом помощника Карпенко избили до полусмерти, а еще через месяц Карпенко, отдыхавший в Крыму, получил несколько ножевых ранений. Уголовное дело велось ни шатко ни валко. «На следователей давили, требуя не спешить с расследованием, из‑за чего был упущен ряд важных моментов, – рассказывал Григоришин в интервью интернет‑ресурсу «Версии». – Игорь Валериевич почему‑то упорно избегал общения со следователями, практически постоянно находясь за границей». Коломойский в ответ утверждал, что уголовное дело против него сфабриковали Пинчук и Григоришин.

 Карпенко не желает говорить о тех событиях. «После того как я два месяца пролежал в реанимации, как вы понимаете, я не сильно рад этим фактам и не хочу о них вспоминать, – объясняет он. – Не хочу повторения». Чем закончилось официальное расследование, ему неизвестно.

 Пока Коломойский обживался в Швейцарии, в Украине действовал Корбан. «Консолидировать пакеты акций, поставить своего директора, получить контроль над предприятием – у нас в группе есть серьезные люди, которые в этом разбираются, – отмечает Боголюбов. – Но то, как это делал Корбан – творчески, не делал никто».

Александр Ярославский (слева) – оппонент и бизнес-партнер / Владислав Левицкий

 В творческий арсенал входили похищение и уничтожение реестров акционеров, ведение параллельных реестров. Районные суды Днепропетровска не видели ничего зазорного в том, чтобы по требованию владельца одной акции наложить запрет на проведение собрания акционеров или назначить нового руководителя предприятия, не имеющего никакого отношения к контролирующему акционеру.

 Даже проиграв войну, приватовцы покидали поле боя с гордо поднятой головой. В результате приватизации Центральный ГОК достался структурам Рината Ахметова. Новое руководство не обнаружило на предприятии никакой финансовой документации. Бывшие управляющие объяснили, что документы сожрала плесень.

 Строительный бум, накрывший Украину в середине 2000‑х, в Днепропетровске вылился в череду настоящих войн за привлекательные участки.

 В ходе сражения за рынок «Озерка» погиб российский бизнесмен Максим Курочкин и четыре его соратника. Александр Кунцевич, входивший в команду Курочкина, не захотел вдаваться в подробности той истории. «Для вас это поговорить, а для меня – жизни друзей», – ответил он Forbes. Сегодня «Озерку» контролируют структуры «Привата».

 Принадлежавшая Николаю Царенко строительная компания «ДОПСОК» начала в 2004‑м возведение двух торгово‑офисных башен в центре Днепропетровска общей площадью около 200 000 кв. м. «Через год наш широко разрекламированный проект привлек внимание самой крупной в городе финансово‑промышленной группы «Приват», – написал Царенко Forbes.

 Зимой 2005–2006 годов структуры Корбана приобрели компанию, которая вела реестр «ДОПСОК», и скупили 20% его акций. По словам бывшего владельца «ДОПСОК», Корбан провел собрание акционеров, одобрившее допэмиссию, в результате которой доля Царенко сократилась с 80 до 40%. В октябре 2006 года на «ДОПСОК» пришли судебные исполнители и бойцы охранной фирмы, участвовавшей практически во всех конфликтах «Привата». «Нам кувалдами разрушили боковую стену офиса и ввели спецназ «Б.О.Г.», невзирая на то что нас поддерживало около 40 депутатов горсовета и мы были включены в список компаний, которые защищал антирейдерский комитет при Кабмине, возглавляемый вице‑премьером Николаем Азаровым», – вспоминает Царенко. Пришлось вступить в переговоры.

 На встрече с Коломойским и Боголюбовым Царенко услышал: «Нас интересует территория в Днепропетровске от железнодорожного вокзала до памятника Славы (центр города. – Forbes)». От него потребовали продать «ДОПСОК» вместе со всеми его активами и свернуть бизнес в центре. Взамен приватовцы пообещали не заниматься строительством в спальных районах. Царенко продал компанию «Привату». По его оценке, на этой сделке он потерял $50 млн. Сегодня он строит небольшие торговые центры на окраинах города. «Главное – не построить бизнес, а уметь его защитить», – пишет Царенко.

 Корбан утверждает, что к войнам за днепропетровскую недвижимость, в том числе «ДОПСОК», Коломойский отношения не имел. Зачем тогда партнеры «Привата» засветились в конфликтах? «ДОПСОК» многие нам приписывают, – поясняет Боголюбов, который отвечает за девелоперский бизнес «Привата». – Но мы не имели там никакого интереса». Коломойский отвечает, что помогал друзьям.

 «Чтобы раскачивать ситуацию, нужно иметь точку входа, – рассуждает Корбан. – Существенный процент акций (более 25%), контролируемого директора либо держать реестр акционеров. Другой вариант – уметь блефовать».

 Что‑что, а блефовать Корбан умеет. В 2007‑м он помог Коломойскому получить контроль над крупнейшим в Украине нефтеперерабатывающим заводом, владея всего 1,5% его акций. «Это был рейдерский беспредел, прикрываемый печатью суда», – написал Forbes первый заместитель генерального директора компании «Татнефть» Наиль Маганов. С 1994 года «Татнефть», аффилированные с ней структуры и правительство Татарстана владели 55,7% акций «Укртатнафты», которой принадлежал Кременчугский НПЗ. «После того как «Приват» посадил своего директора, выставил свою охрану, добился ареста 18% наших акций (при активном участии Минтопэнерго во главе с Юрием Бойко), то есть фактически после того, как мы были выброшены с завода, мы получили предложение, что «надо договариваться», – рассказывает Маганов. Все попытки председателя совета директоров «Татнефти» (ныне президента Татарстана) Рустама Минниханова развернуть ситуацию оказались напрасными. Пакет россиян в «Укртатнафте» сократился с 55,7 до 8,3%. Акции, которые списали у «Татнефти», в итоге были приобретены Коломойским.

 Коломойскому совершенно все равно, с кем выяснять отношения. Сегодня у него холодная война с совладельцами российской металлургической компании «Евраз» – Романом Абрамовичем и Александром Абрамовым.

 В конце 2007‑го Коломойский продал «Евразу» контрольные пакеты акций шести металлургических предприятий. «Приват» получил в качестве оплаты $1 млрд и 9,72% акций «Евраза». «Из ста процентов Коломойский вытянул сто процентов. Я ему очень благодарен», – говорит его друг и партнер Вадим Шульман, владевший крупной долей в ДМЗ имени Петровского и нескольких приватовских коксохимах. Российские и украинские миллиардеры даже подружились: Абрамович выделил Коломойскому и Боголюбову ложи на стадионе Chelsea.

 Через два года отношения между группами испортились. Боголюбова вывели из состава совета директоров «Евраза». Что пошло не так? «Это комплексная проблема, – отвечает Боголюбов. – Я не хотел бы вдаваться в подробности». Немногословен и Мартынов. По его мнению, участники сделки не предусмотрели, что грянет кризис. Украинскую группу не могло обрадовать падение котировок «Евраза», а россияне, похоже, не очень представляют, что делать с тем, что им продал Коломойский.

 Знакомые Коломойского говорят, что конфликты для олигарха – источник острых ощущений. «Сегодня для него драйв – это уж никак не зарабатывание денег, – полагает Данилов. – Ему интересны красивые комбинации, решение каких‑то проблем». Почему именно Коломойский возглавляет боевое крыло «Привата»? «Он человек не конфликтный, просто очень азартный», – считает Мартынов и в подтверждение своих слов рассказывает такую историю.

 В конце 1990‑х он отдыхал вместе с Коломойским. В холле гостиницы стоял автомат для игры в футбол. Друзья сыграли несколько матчей. Мартынов победил и собрался уже уходить. Не тут‑то было. Коломойский купил на $100 мешок жетонов и потребовал продолжать. «Следующие двое или трое суток я никуда не ходил, не был на пляже. Мы сидели и играли часами», – вспоминает Мартынов. Он снова и снова выигрывал, а Коломойский бегал по холлу и кричал: «Этого не может быть!» Он никак не мог принять поражение и то и дело спрашивал: «Ну почему ты опять выиграл?!»

 С противниками по корпоративным войнам Коломойский старается сохранять человеческие отношения, утверждает Корбан. Харьковчанин Александр Ярославский в начале нулевых воевал с Коломойским за Северный ГОК и ДМК имени Дзержинского. Это не помешало ему участвовать вместе с Коломойским в атаке на «Укртатнафту». «Говорят, что с Коломойским непросто. Так не общайтесь с ним», – рассуждает Ярославский.

 В июле 2011 года футбольный клуб «Днепр», принадлежащий Коломойскому, купил у харьковского «Металлиста» полузащитника Дениса Олейника. «Два‑три телефонных звонка – и мы обо всем договорились, – говорит владелец «Металлиста» Ярославский. – Мы хорошо друг друга знаем. Проверять психологическую мощь нет смысла». Из общения с Коломойским он вынес такой урок: если собеседнику кажется, что Коломойский его не слушает, это обманчивое впечатление. «Он все слушает, мотает на ус. Все откладывает, даже если делает вид, что ему это неинтересно», – заключает Ярославский.

 На пышном праздновании 50‑летия Пинчука в Куршевеле самый запоминающийся тост произнес Коломойский. «Хороший ты человек, Витя, – сказал заклятый друг юбиляра. – Сколько я тебя обижал, унижал, забирал у тебя бизнесы (тут Коломойский перечислил самые яркие моменты) – а ты все равно продолжаешь со мной общаться и даже на день рождения позвал!»

 «На самом деле у них хорошие отношения, – полагает раввин Днепропетровской еврейской общины Шмуэль Каминецкий. – На личном уровне даже симпатия». В тот раз в узком семейном кругу праздник продолжился на вилле Коломойского, а бывшие соперники по НЗФ болтали как старые друзья.

 Приватовцы любят поддеть Пинчука. В офисе Боголюбова установлена композиция, подаренная миллиардеру Корбаном: на небольшом футбольном поле семь тряпичных кукол высотой около полуметра. Игроки – Коломойский, Боголюбов, Ахметов в тюбетейке и футболке «Шахтера». Братья Игорь и Григорий Суркисы на скамье запасных. За игрой наблюдает Каминецкий. Кукла Пинчука в фартуке с надписью Caddy склонилась в позе «чего изволите?». «По жизни у нас с Пинчуком было соревнование, – размышляет Боголюбов. – Это был какой‑то рестлинг. Сейчас я бы этим уже не занимался». Пинчук не ответил на предложение Forbes поговорить о Коломойском.

Где выход

 Группа «Приват» – это гигантское облако бизнесов с запутанной структурой владельцев, связанных между собой корпоративными правами, клиентами, обслуживающими компаниями и дружескими отношениями. У бизнесменов, оказавшихся в системе «Привата», обычно нет недостатка в финансировании: их кредитует ПриватБанк – крупнейший депозитный банк страны, услугами которого пользуется три четверти экономически активного населения.

 Что делать со всем этим хозяйством дальше? Еще несколько лет назад Коломойский и Боголюбов и слышать не хотели о том, чтобы упаковать свои бизнесы в понятную инвесторам структуру и вывести на биржу. В 2008‑м основатели «Привата» скупили на Лондонской бирже 10% акций Ferrexpo. Одним из мотивов Коломойского было показать самому молодому украинскому миллиардеру Константину Жеваго, что тот сильно продешевил, проведя IPO. В свойственной приватовцам ироничной манере операция получила кодовое название «Пастернак».

 «Логика той скупки менялась в процессе, – говорит Боголюбов. – Это было первое крупное украинское добывающее предприятие, появившееся на международном рынке капитала. Мы думали, что нам будет интересно участвовать в управлении публичной компанией». Провести своего представителя в совет директоров Ferrexpo «Привату» не удалось, но, по словам Боголюбова, они заработали на этой операции несколько десятков миллионов долларов прибыли.

 Сегодня основатели «Привата» не прочь вывести на биржу как можно больше своих компаний. Боголюбов говорит, что хочет понять цену своего бизнеса. «Акции украинских компаний ничего собой не представляют, – замечает Мартынов. – Когда кто‑то говорит, что у него есть 100% акций какого‑то ГОКа – то пусть он продаст их в Лондоне и получит за них деньги».

 Боголюбов курирует ПриватБанк, австралийский горнорудный холдинг Consmin и проекты в недвижимости. Мартынов отошел от дел незадолго до кризиса 2008 года. «Я хочу быть пенсионером, – поясняет он. – Мне надоело право на труд». Мартынов говорит, что остается в «Привате» равным партнером Коломойского и Боголюбова.

 Ближе всего к IPO подошли ПриватБанк и Consmin. Другим бизнесам «Привата», за которые отвечает Коломойский, выйти на биржу будет сложнее: в их числе четыре украинские и три иностранные авиакомпании, три ферросплавных и два марганцевых предприятия, пул из четырех телеканалов, «Укрнафта», «Укртатнафта», сеть из 1500 АЗС. Все дело в уникальной структуре корпоративного управления: Коломойский руководит компаниями лично, вникая в самые незначительные детали. «С Коломойским согласовываются реестры платежей компаний, которыми он управляет (перечни счетов на оплату товаров и услуг, списки других расходов. – Forbes), – говорит Корбан. – Это общая практика по всем его бизнесам». Зачем миллиардеру такая нагрузка? «А чем мне еще заниматься?» – отвечает вопросом на вопрос Коломойский.

Бизнес-активы Игоря Коломойского / Forbes.com

 Наемные менеджеры в бизнесах, которыми управляет Коломойский, делятся на три категории: одних он знает с детства, других – по институту, с третьими знаком «всего» 10–15 лет. «Коломойский окружил себя совершенно слабыми менеджерами, – считает Шульман. – Для него важно, чтобы он мог относиться к менеджерам грубо, послать, назвать дураком. Его не интересуют управленцы со своим мнением». Нанимать экспатов Коломойский не хочет. «Иначе с кем общаться, отдыхать? – поясняет Корбан. – Это стиль жизни». В отпуск Коломойский берет с собой толпу народа – управленцев, младших партнеров, просто хороших знакомых.

 Что значит пользоваться услугами компании, которой управляет человек‑оркестр, хорошо знают клиенты крупнейшего авиаперевозчика Украины «АероСвіт». По данным Государственной авиационной службы, с 1 февраля по 30 июня 2012 года «АероСвіт» была самой непунктуальной авиакомпанией Украины: 2975 рейсов, или 34,4% от их общего числа, отправлялись с задержкой более 15 минут. Задержки происходят из‑за технических неполадок и напряженных отношений с обслуживающими компаниями, долг «АероСвіта» перед которыми в конце 2011‑го достиг почти 1,5 млрд гривен. Прошлый год компания закончила с убытком 1,4 млрд гривен.

 Партнеры считают авиапроекты Коломойского каким‑то недоразумением, но не стремятся его переубеждать. «Когда у тебя есть сильная личность, одиозная или еще какая‑то, то лучше оказаться с ней по одну сторону баррикад, чем по разные, – считает Боголюбов. – Мне повезло – я с Коломойским по одну».

http://www.forbes.ua/

Читать также:

9 богатейших украинцев в рейтинге Forbes-2014

Прерванный полет: как обогащались младобизнесмены из «семьи» Януковича

Как стать миллиардером - пример основателя Diesel

Интервью Игоря Коломойского "Украинской правде"

Деньги, акции, заводы пачками